Вначале должен попросить прощения у читателей - данная статья писалась около 3-х лет назад - некоторые факты в ней уже устарели.

Что же делать - за все эти два года многие известные в церковно-журналистском мире люди хорошо отзывались о моем труде - но никто так и не решился его опубликовать :-)

Тем не менее, основные тенденции, отраженные в названии, в богословии РПЦ сохраняются, и, на мой взгляд, становятся еще резче.

Автор не возражает против публикации статьи в других изданиях, если, паче чаяний таковые найдутся - но прошу их редакторов:"Сделайте милость - о гонораре я уж не говорю, но дайте хотя бы ссылку на первоисточник" :-)

Среди большого разнообразия литературы нравственно-богословского содержания, находящейся на книжных прилавках, привлекают к себе внимание 2 книги.

Одна из них – “Очерки христианской этики” прот. Владислава Свешникова. Предваряет произведение блестящая рецензия профессора Московской Дух. Академии архимандрита Платона (Игумнова).

В ней отмечается “новизна и оригинальность”, “яркость и многокрасочность”, “отсутствие мертвой схоластики”, сочетание “библеистики, аскетики, сотериологии, антропологии, психиатрии” и других областей науки в даном труде.

Те, кто читал “Нравственное богословие” самого арх.Платона, наверняка согласятся, что видный богослов одним из первых совершил “антисхоластический прорыв” в этой науке и многие вышеприведенные оценки вполне применимы к его учебнику.

Естественно, что после такой рекомендации, хочется прочесть книгу прот.Владислава “на одном дыхании”, тем более, что она написана действительно в “стиле художественной прозы”.

***

Первая мысль, возникающая после прочтения, чем-то напоминает сомнения А.Аксакова. Как известно, в свое время известный славянофил долго не хотел верить в то, что такая книга, как “Домострой” могла быть создана русским народом. В данном случае удивляет даже не содержание книги, а именно рецензия на нее арх.Платона. Нет ли здесь ошибки? Но затем приходит понимание – ни об ошибке, ни о сделке с совестью и речи быть не может. Формально оценки уважаемого ученого безупречны, просто для их понимания нужно вспомнить навыки “подстрочного чтения” недавнего прошлого.

Начнем с “яркости и многокрасочности” “Очерков”. “Многокрасочность” в них действительно присутствует – в приятном дизайне глянцевой обложки. В содержании же “яркость” представлена в основном двумя цветами – белым и черным, с явным преобладанием последнего. Иного и быть не может, - в эсхатологии прот.Владислав – последовательный апокалиптик, целая глава (38 страниц) так и называется: “Современный человек и конец света”.

Основной лейтмотив произведения: “Единство мира, плоти и диавола” по “увеличению энтропии”. Усилия этой мрачной “троицы”, видимо, сделали “энтропию” – деградацию во всех сферах необратимой – ведь лишь в этом случае возможен скорый финал земной истории. В этой связи не совсем понятно назначение “Очерков”. По мысли автора, они призваны помочь людям сознать свою греховность и покаяться, но ведь “последние дни” потому и “последние”, - именно в силу неспособности человечества к покаянию. Кроме того, “выборка грехов” современного человека (по прот. Владиславу) весьма оригинальна и оставляет далеко позади старую добрую схоластику.

Во-первых это “расслабленность”, особенно среди мужчин. Допустим, богослов ориентируется прежде всего на героев Венички Ерофеева и жителей “бесперспективных” деревень Нечерноземья, но зачем же так огульно обижать японских “трудоголиков” и ребят из “Майкрософт”? (Кстати, несогласие с тезисом о “всеобщей расслабленности” есть “непонимание очевидностей” – также одна из главных болезней общества).

Но и на “ударников кап. труда” тоже найдется свой ярлык. Ведь в основе “вируса соревновательности” лежит, конечно же, гордость (интересно, отказался ли уважаемый преподаватель от дифференцированых отметок своим студентам, дабы “уравниловкой” “отличников”, “хорошистов” и “троечников” излечить их от этого “вируса”?) О чувстве собственного достоинства (образа Божьего?), как и в другой литературе подобного рода, вспоминается крайне редко. Вообще, предпочтение отдается упрощенному “парному” подходу (“гордость - смирение”, “невоздержание – аскеза” и т.д.) в противовес антично-святоотеческому принципу “золотой середины”.

Такая “двоичность” неизбежно ведет к дуалистичности. Так, автор категорически противопоставляет “блаженства” и “удовольствия”, отведя последним (даже таким, как “прогулка по лесу”, “решение изящной математической задачи”) место исключительно в “арсенале греховной душевной жизни”. Конечно, блаженство можно испытывать и после перенесенных страданий и даже во время них, как следует из Нагорной проповеди, но постулировать “отказ от удовольствий” в качестве единственного источника блаженства? А как же рай? Может, его жители отличаются от осужденных не отсутствием страданий, а лишь субъективным ощущением блаженства в них? Неплохо бы “литургику” вспомнить – ектеньи о даровании “греховных удовольствий” – “благорастворении воздухов”, “изобилия плодов земных” и т.д.

Презрев традиционную нелюбовь консерваторов к Зигмунду Фрейду (из-за еврейского происхождения) автор с удовольствием цитирует известного психиатра, развивая вышеуказанную тему. “Половые инстинкты”, оказывается, в терминах христианской этики – “блудные помыслы, пристрастия и т.д.”

Что ж, отношение к брачной жизни, как к “узаконенному блуду”, среди отдельных богословов существует давно, так же как, впрочем, и несколько правил Гангрского Собора, анафематствующих “гнушающихся браком” по причине “половых инстинктов”.

Ввиду столь выраженной “новизны и оригинальности” труда о.Владислава, становится искренне жаль “охотников за ересями” из Свято-Тихоновского Богословского института. Это ж сколько надо было потрудиться, под микроскопом выискивая в книгах “давно осужденного” о.Георгия Кочеткова “нотки дуалистического пессимизма”, и не рассмотреть рядом с собой целую “симфонию” настоящего манихейского “гнушения” “миром и плотью”, однозначным зачислением их в союзники “диавола”? Впрочем, богословская “дальнозоркость” стара как мир, “сучек” в отдалении видится гораздо лучше “бревна” в непосредственной близости.

Увлечение прот.Владислава психиатрией только Фрейдом не исчерпывается. Видный душевед старается не касаться подробно “большой психиатрии”, ограничиваясь, в основном, психопатиями. Акцентуированность характера он именует психопатиями “малыми”. Между тем, если учесть, что по мнению многих психиатров, “акцентуация” (которую весьма трудно отличить от просто личностных особенностей) присуща практически любому человеку – вывод сделать нетрудно.

Современников блж.Феофилакта Болгарского удивляли слова “Назвавший брата своего, “безумным” подлежит геенне огненной” (Мф5:22). Похоже, богословие ХХ-века решило актуализировать, наконец грозное предостережение Спасителя.

Только теперь вряд-ли кого-то удивит его строгость. В самом деле, если соединять научную глубину “Справочника психиатра поликлиники” 70-х годов и политическую ангажированность “карательной психиатрии” той же эпохи, помещая “жалобщиков” (“алчущих и жаждущих правды”?) в прокрустовы рамки “параноидной психопатии”…

Особенно видна оригинальность и новизна книги при обсуждении “коренных вопросов”- любви, страданий, спасения. Ее интонации временами напоминают “медь звенящую и кимвал звучащий”.Так, в разделе “любовь милосердствует” мы узнаем, что “милосердное сердце христианина болит даже при оправдательном приговоре (преступнику)… может быть более, чем при обвинительном”. Пока читатель-христианин размышляет о печальной безысходности своей участи, прот.Владислав разъясняет необходимость (а не просто неизбежность) скорбей в нашем мире. Хотя возможность и желательность “несения чужих крестов” и признается, это не вредит генеральной “чистилищной” линии. В доказательство приводится богословски весьма сомнительный апокриф о взаимозаменяемых “30-ти годах” земных и “3-х минутах” адских “очистительных страданий”.

То что преподаватель нравственного богословия не жалует “нравственную” теорию спасения – понятно.

Труднее определить положительное содержание такой сотериологии. Назвать ее “юридизмом” – значит оскорбить наших братьев-католиков. Ведь даже самые ригористичные из них признают возможность принесения “удовлетворения Богу” не только страданиями не земле и в чистилище, но и - добрыми делами, молитвами и заслугами святых, теми же индульгенциями, наконец. Скорее мы имеем дело с ветхозаветными рудиментами (“око за око, зуб за зуб”), безблагодатным “ортодоксальным” кармизмом с добавлением (если перейти на столь любимую автором “психиатрическую плоскость”) изрядной доли садомазохизма.

Но, пожалуй, самое большое упущение о.Владислава в том, что используя в своей библиографии труды митрополита Антония (Сурожского) он не заметил следующих слов крупнейшего церковного деятеля современности.

“Одна из ошибок проповедников и учебников ложноаскетической установки в том, чтобы внушать человеку смирение, затоптав его хорошенько в грязь… Мы начинаем рыться в своих внутренних помойках. Смирения от этого не прибавляется, мы только все больше находим мерзостей… и или часто к ним привыкаем, или же впадаем в отчаяние. Прп.Иоанн Крондштатский говорил: Бог никому не открывает его худость, пока не обнаружит в этом человеке достаточно веры и надежды, чтобы он не пал духом”. Сойти в ад можно, чтобы рассеять его своим светом, если ты – Иисус Христос, в противном случае можно остаться там навсегда. Как заметил Фридрих Ницше: “Когда долго вглядываешься в бездну, бездна начинает вглядываться в тебя”…

Неужели все вышеупомянутые моменты прошли мимо внимания архимандрита Платона? Не думаю, вся “соль” рецензии мудрого пастыря, как мне кажется, заключена в следующих строках: “Этот труд скорее расчитан на… эзотерическое восприятие… отдельного человека или небольшой группы людей…” Попробуем определить эту “группу” поподробнее. Во-первых, книга будет с благодарностью воспринята разочаровавшимися интеллигентами, которые, подобно выходцу из “околокиношных” кругов прот.Владиславу Свешникову, не представляют духовной жизни без сладострастного оплевывания всех собственных прошлых идеалов. “Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног?”

Во-вторых, ее с удовольствием прочитают те ультраправославные личности, которые, ненавидя интеллигенцию всеми фибрами души, втайне завидуют ее уму – их лексикон пополнится звонкими иностранными словечками – “сублимация”, “энтропия”, “психопатия” и т.д., призванными показать высокую эрудицию этой группы.

Наконец произведение будет полезно исследователям новейшего российского обскурантизма, прикрывающего наукообразными доводами свою апокалиптически-мизантропическую идеологию.

Вторая книга – “Основы нравственности” Романа Янушкявичюса и Ольги Янушкявичене – представляет разительный контраст с предыдущей. Отличия начинаются уже с первых строк: “Здравствуй, наш добрый читатель” (а не “падшее существо обреченного мира, удобосклонное ко греху”). Это видение доброго в каждом человеке и в каждом явлении, так присущее святоотеческой литературе (в отличии от современного эпигонства) буквально пронизывает все произведение, действительно расцветающее из-за этого самыми яркими и разными красками.

Широта цитируемых авторов просто потрясает – от умеренных консерваторов (митр.Вениамин (Федченков), о.Артемий Владимиров), через русскую (Чехов, Достоевский, Лосский, Вышеславцев) и мировую (Диккенс, С.Лагерлеф, Г.Х.Андерсен, Э.Фромм, Т.Карлейль) литературную и философскую классику до “вольнодумца" Бердяева, “безбожника” Толстого и “сатаниста для интеллигенции” Рериха. Причем, приводятся не готовые “пережеванные”, безапелляционные мнения, уместные для семинарских учебников, но оригинальные отрывки, призванные стимулировать читателя к самостоятельному мышлению, в духе Сократа.

Пожалуй, наиболее ярким диссонансом в этой удивительной хрестоматии выглядит отрывок, принадлежащий перу известного “воцерковителя” русской классики из МДА М.М.Дунаева, успешно сочетающего сие благородное занятие с унижением всего к “воцерковляемому” не относящегося (“Западный человек может, разумеется страдать, но от отсутствия миллиона, титула, коттеджа и т.д.” Бедные Ромео и Джульетта, юный Вертер, и “тоже плачущие богатые”! Оказывается, для их счастья не хватило лишь семизначного счета в банке).

Но “Основы нравственности” не только удачная компиляция чужих идей. Собственный вклад авторов тоже весьма значителен. Поиски смысла жизни, свобода, творчество, нравственность и пол… Излишне говорить, что по последнему пункту межполовое общение расценивается не с точки зрения “блудных страстей” и убогого фрейдизма, но – через призму богоданной естественной сексуальности (хотя и с возможностью отклонения от нормы) и возвышающего эроса.

Есть в книге и немного психиатрии. Что интересно, даже при рассмотрении самоубийства, указывается, что оно, несмотря на крайнюю нежелательность, все же свидетельствует о высоком достоинстве личности – у животных суицида из-за крушения идеалов нет. Зато для его профилактики рекомендуется не занудное, бесчеловечное и бесполезное стращание адскими муками, а довольно простые и эффективные приемы современной антикризисной психотерапии.

Вообще, гуманистический настрой книги многим “ультра” может прийтись не по вкусу. Одно определение чего стоит: “В гуманизме смысл жизни связывается со служением другим людям, проникнутым любовью к ним, с уважением к человеческому достоинству и с заботой о благе людей”. При таком “благодушии” трудно вести “войну до победного конца” против вездесущих грехов, превращающуюся часто в войну и против самого человека. Но авторов это не пугает. Их мнение на с. 272 способно стать эпиграфом к собственному произведению ( или убийственно-краткой рецензией на иные труды коллег по “нравственно-богословскому цеху”): “Морализирующий догматик или фанатик способен принести не меньший вред, чем злодей или равнодушный. Что ж, еще блж. Августин говорил манихеям: “меньше думайте о борьбе со злом, старайтесь умножать добро”.

“Основы нравственности” подают истинно христианские добродетели – терпения, целомудрия, и т. д. – настолько трогательно, безо всякого надрыва и осуждения, что поневоле вспоминается Христос, стучащий, но не вламывающийся в двери души. Может быть, поэтому, по собственному наблюдению автора данной статьи, книгу с удовольствием и большим интересом читают люди, не то что нецерковные, но и Евангелия - то ни разу не открывавшие. И, почему-то не верится, что семена веры, надежды, любви не дадут в этих душах обильных всходов.

Тем не менее, несмотря на абсолютную противоположность содержания, в обоих книгах есть общая “деталь” - их авторы имеют отношения к Православному Свято-Тихоновскому богословскому институту, хотя и в разных “весовых категориях”.

Протоирей Владислав Свешников является зав.кафедрой нравственного богословия этого ВУЗа, Ольга Янушкявичене закончила его в 2000г. Можно, конечно, порадоваться за толерантность о. Владимира Воробьева, весьма подмоченную сомнительными лаврами первенства в травле о. Георгия Кочеткова. “Основы нравственности даже имеют положительную рецензию, как о. Владимира, так и о. Бориса Левшенко, зав кафедрой догматического богословия ПСТБИ. При этом, правда, отсутствует “виза” главного специалиста по нравственности – прот. Владислава. Что прямо подтверждает принципиальную несовместимость двух этических систем, а также сеет в душе сомнения, не выяснится ли вскоре, что “суд” Ольге также “давно готов”?

Пока же талантливой выпускнице, видимо, отведена роль “демократического фасада” весьма нелиберального учреждения – ведь нравственность его студентов формируется исключительно по программе о. Владислава Свешникова. Абсолютно роковым это влияние не назовешь – все- таки Ольга Янушкявичене даже после успешной сдачи курса о. Владислава сумела написать столь замечательную книгу. Но, к сожалению, не все студенты обладают ее жизненным опытом и сложившимся убеждениями.

На последнем моменте можно было бы не акцентировать внимания- в ПСТБИ вольны учить студентов по своему усмотрению. “Очерки христианской этики” все же лучше, чем тонны апокалиптически-апокрифической и прочей богословской отсебятины с прилавков большинства церковных лавок. Но ведь именно Свято-Тихоновский институт возглавляет кампанию за введение специальности “теология” в светских ВУЗах! Не сложно предположить, если “Очерки” станут олицетворять в глазах обычных (“расслабленных”, “не понимающих очевидности”) студентов христианскую этику, новоорганизованные “общества атеистов” могут благополучно самораспускаться – лучшей атеистической пропаганды им не придумать.

Если же для “внешних” у ПСТБИ “другой стандарт”, отличный от “стандарта” для “своих”, то как при таком “двоемыслии” преодолеть секуляризацию между Церковью и обществом?

Юрий Носовский